А
Б В
Г Д
Е Ж
З И
К Л
М Н
О П
Р С
Т У
Ф Х
Ц Ч
Ш Э
Ю Я
Реферат: Автомобильная промышленность РФ
Автомобильная промышленность РФ
Оглавление
Внутренняя политика:
Вакуум власти. __________________________________ 2
Ради «Исламского государства» ___________________ 4
Исламский вызов, религия и модернизм в Алжире. __6
Программа примирения в Алжире.________________ 8
Внешняя политика.________________________11
Вопросы экономики:
Введение. _______________________________________12
Нефть.__________________________________________16
Торговля._______________________________________16
Внутренняя политика
Вакуум власти.
Новейшая история Алжира начинается с 5 июля 1962 года, когда националисты в результате кровавой восьмилетней войны покинули колониальную империю Франции.
Массовые уличные выступления в октябре 1988 г. нанесли решающий удар по однопартийной системе, установленной Фронтом Национального Освобождения (ФНО) Алжира сразу после провозглашения независимости в 1962 г. В ответ на это президент Хадли Бенджадид начал проводить демократические преобразования, которые в скором времени привели к расцвету политических партий и установлению свободы прессы.
Новые правители страны принялись с огромным энтузиазмом строить социалистический рай на непригодной для этого арабской почве. Национализация предприятий, создание сельскохозяйственных кооперативов, строительство никому не нужных, но дорогостоящих объектов тяжелой индустрии разрушили хозяйство страны. Огромные доходы от нефтяных и газовых богатств Алжира (экспорт энергоресурсов приносит стране ежегодно 43 миллиарда долларов) ушли на закупку вооружений, на поддержку так называемых национально-освободительных движений. Когда в 80-х годах упали цены на нефть, а Алжир лишился поддержки Советского Союза и стран “народной демократии”, социалистическая экономика рухнула.
Желая разрушить влияние метрополии на культурную жизнь страны (многие алжирцы считали себя французами, а своим родным языком признавали французский), власти взяли курс на насильственную “арабизацию”. В школах и институтах шло массированное внедрение в сознание и души молодых алжирцев исламистской идеологии. Крупные займы, растущий внешний долг подогревали антизападные настроения.
Сказочное обогащение власть предержащих на фоне обнищания масс привело к серьезному социальному кризису в обществе.
Отсутствие демократии, несвободная пресса, постоянные нарушения прав человека, произвол властей, особенно полиции, день ото дня плодили число противников режима.
Всем этим воспользовались религиозные экстремисты, проповедавшие ислам как единственный путь избавления от всех напастей. Почти 30 лет монополия на руководство страной принадлежала партии Фронт национального освобождения (ФНО). После снятия запрета на деятельность оппозиционных партий в декабре 1991 года состоялись первые в истории страны многопартийные парламентские выборы.
В партийном списке значилось 39 политических организаций – а всего 380 депутатских мест оспаривало 7,7 тысячи претендентов. Однако, как и предполагалось заранее, дело завершилось внушительной победой “партии президентской власти” под названием Национальное демократическое объединение (НДО). Эта партия получила в новом составе парламента 155 мест из 380. И хотя абсолютного большинства ей завоевать не удалось, но, по всей видимости, это будет достигнуто в блоке с партнером – ФНО, который свою “руководящую и направляющую роль” утратил, но все же суме стяжать в новом составе парламента 64 места.
Согласно официальным данным, которые огласил министр внутренних дел Алжира Мустафа Бенмансур, а затем утвердил Конституционный совет, в выборах участвовали около 11 миллионов граждан, обладающих правом голоса (с 18 лет), и чуть менее двух третей электората – 65,5 процента. В столичном городе Алжир (где наряду с агитационной кампанией самым активным образом проводилась и другая – террористическая кампания запугивания) явка оказалась самой низкой по стране: голосовать явились всего 44 процента. Главная оппозиционная сила – происламское Движение общества за мир (ранее известное под названием ХАМАС) – завоевала 69 депутатских мандатов. Две противостоящие как властям, так и исламистам берберские организации – Фронт социалистических сил и Движение за культуру и демократию – получили по 19 мест каждая, а оставшаяся полусотня депутатских кресел распылена между мелкими партиями и независимыми кандидатами.
Правящие круги спешат выразить уверенность в том, что пятилетнему периоду политического террора (по сути, самоистребления нации) будет теперь положен конец. Впрочем, остальные участвовавшие в выборах партии устами своих лидеров выразили дружное сомнение в том, что реальный выбор народам обнародованные цифры – сиречь одно и то же.
Многопартийный парламент, однако, сам по себе является заметным достижением для Алжира. Пока страной единолично правил ФНО – и после, когда из его изрядно ослабевших рук власть забрали военные, – страна постепенно погружалась в пучину внутренней войны между режимом и входящими в силу исламистами. Первый эксперимент властей с многопартийностью завершился плачевно (если не сказать скандально). Исламский фронт спасения (ИФС) собрал на муниципальных выборах более 50 процентов голосов. В первом туре парламентских выборов ИФС набрал еще больше очков. Исламский фронт спасения уверенно шел к победе во втором туре. Второй тур должен был еще более усилить их позиции. Через две недели президент Шадли Бенджедид ушел в отставку. Власть перешла к военным. На улицы городов вышли танки, бронетранспортеры и вооруженные люди. Они отменили второй тур голосования, а результаты первого аннулировали, ввели чрезвычайное положение, запретили ИФС и согнали тысячи его приверженцев в концентрационные лагеря.
В январе 1994 года Высший совет безопасности назначил президентом страны Ламина Зеруаля, генерала и убежденного исламиста. Год спустя он был уже выбран на этот пост.
В июне 1997 года алжирцы впервые после военного переворота выбирали парламент (как и президентские, они прошли без участия ИФС).
Но Исламский фронт спасения – главная оппозиционная сила – отказался от участия в выборах. Главной силой, противостоящей правительству, стала радикальная Вооруженная исламская группа. Ее руководство отклонило инициативу вооруженного крыла ИФС – о прекращении огня и заявило о намерении продолжать вооруженную борьбу с правительством. Требование ИФС возместить ущерб, нанесенный Францией Алжиру за все годы ее колониального владычества, - это не что иное как "неотвратимый джихад". Во Франции мусульман - уже более 2 миллионов! Французские политики небезосновательно опасаются в этой связи создания на своей территории сплоченного "мусульманского меньшинства", способного в дальнейшем стать источником политической напряженности для французского государства, равно как и того, что джихад французам со стороны ИФС, вызвав недовольство населения, приведет к резкому возрастанию числа сторонников крайних правых во Франции.
Ради «исламского государства».
Эскалация насилия в Алжире приняла беспрецедентные масштабы даже по меркам этой привыкшей к крови стране. Вот краткая статистка террора. 31 июля – 1 августа: исламисты вырезают до 100 человек в провинциях Блида и Айн-Дефла. 3 – 4 августа: в этих же провинциях гибнут еще 74 человека. 20 – 22 августа: в провинциях Блида и Медеа погибают 67 человек. 25 августа: в пяти провинциях Алжира уничтожены 76 человек. 26 августа: 64 человека убиты в деревне Бени-Али близ Блиды, среди них до 30 женщин. 29 августа: в деревне Сиди-Раис близ столицы вырезаны до 300 человек. Кровавые мясники, выдающие себя за радетелей исламских ценностей, не пожалели даже грудных младенцев. 1 сентября: нападение на селение Бени-Мессус, также расположенное в непосредственной близости от алжирской столицы. Итог – 49 жертв. И так почти ежедневно. Как правило, объектами нападения становились изолированные деревни и фермы.
Получить в Алжире право на ношение оружия гораздо проще, чем раздобыть разрешение на установку телефона. Впрочем, иной раз представитель жандармерии отказывает обращающемуся с просьбой о регистрации револьвера алжирцу, мрачно бросая сквозь зубы: «Хотели исламистов – получайте». Это намек на печальной памяти выборы 1991 года, по итогам которых Исламский фронт спасения одержал победу. Тогда результаты голосования были аннулированы, а фронт запрещен, после чего и началась волна террора. Но чаще служители закона не опускаются до подобных пререканий, а, не теряя времени, раздают жителям оружие, подталкивая их к организации отрядов самообороны. Неудачники, которым не перепало от щедрот регулярной армии, вынуждены раскошеливаться на двустволки, пистолеты, обрезы. Тем же, у кого мало денег или их нет вовсе, – а таких большинство, – приходится обзаводиться саблями, металлическими прутьями или, на худой конец, заступами и лопатами.
Но все это помогает, увы, не часто. По официальным данным, во время террористической акции в алжирском пригороде Бентала были зарезаны, порублены, сожжены и расчленены 85 человек, в основном женщины и дети. Немногие репортеры, которым удалось проникнуть на местное кладбище Шиди Резин, уверяют, что на нем через несколько часов после восхода солнца появилось 202 свежие могилы. Накануне вечером премьер-министр Алжира заявил по национальному телевидению, которое имеет всего один канал, прозванный в народе «Юник», т.е. «уникальный», «единственный», что «напряженность в стране спадает благодаря возросшей бдительности населения, решимости сил охраны порядка и прекращению политических дрязг». Сутки спустя официальное сообщение о резне в Бентале диктор прочитал лишь в конце выпуска новостей, не вдаваясь в “излишние” подробности и заведомо занижая число жертв. Впрочем, зрители, привыкшие к “фигуре умолчания”, привычной для алжирских властей, смотрели в это время телевидение Дубая и Катара, которое они принимают по спутниковым антеннам. Эти страны считают необходимым прерывать передачи для экстренных информационных выпусков о событиях в Алжире.
Бентала считается “кварталом повышенного риска”. По трагическому парадоксу жители этого нагромождения бараков, примыкающих к одному из пригородов Алжира, в 1991 г. почти поголовно проголосовали за Исламский фронт спасения. На выборах в июне 1997 г. местный люд также последовал указания запрещенного ИФС и бойкотировал избирательные участки. Увы, как оказалось, экстремистов это не успокоило, а власти насторожило. Военные взяли за право еженедельно после пятничной молитвы наведываться в Бенталу. Рейды нередко заканчиваются перестрелкой и арестами. «Мужчины почти все ушли в партизаны, упрятаны в тюрьмы или оказались без работы и средств к существованию», – рассказывает одна из жительниц поселка. Всякий раз, совершая массовые убийства, исламисты уводили с собой девушек и молодых женщин. Практика похищения девушек связана с широко распространившимся среди мусульманских радикалов обычаем так называемых “браков для удовольствия”, перенятых от шиитов. Длится такой “брак” от нескольких недель до нескольких месяцев. Затем – это уже местная “специфика” – временных жен убивают.
Вооруженное противостояние между местными властями и религиозными экстремистами продолжается в Алжире уже пять с половиной лет. У него были свои подъемы и затишья. Что же стоит за последней по времени и самой жестокой кампанией насилия? Надеясь смягчить непримиримую оппозицию, власти выпустили на свободу Аббаси Мадани, лидера Исламского фронта спасения, самой крупной из исламистских группировок. Освобождение было условно-досрочным, поскольку к тому моменту он отсидел в тюрьме 6 из 12 лет, к которым был приговорен. Как выяснилось позднее, власти взяли с Мадани обязательство не возвращаться в большую политику. Но это, так сказать, официальная версия. Власти, конечно же надеялись, что Мадани, оценив милосердие Алжира, призовет радикалов прекратить насилие. Что касается второго лица в ИФС – Али Бельхаджа, то его оставили коротать дни в военной тюрьме Блиды.
Одновременно из Алжира стали поступать сообщения, что правительство вступило в диалог с Мадани и вооруженным крылом фронта – Исламской армией спасения (ИАС). Цель этих контрактов была очевидной – расколоть исламистское движение.
И все же процесс примирения вроде бы пошел. В последней декаде сентября Исламская армия спасения объявила, что начиная с 1 октября в одностороннем порядке прекращает вооруженную борьбу. Правда, по мнению аналитиков, это объединение не представляет значительной военной силы: оно понесло серьезные потери в результате успешных операций алжирской армии и в междоусобной борьбе с Вооруженной исламской группой (ВИГ). Зона влияния армии спасения ограничена отдельными районами. Не исключено, что заявление ее руководителей продиктовано стремлением спасти лицо исламистов в глазах народа после серии массовых убийств мирного населения. Правительство ожидает от лидеров ИФС решения более радикального – роспуска боевых формирований. Но этот шаг пока не сделан.
Заигрывание властей с исламистами нравится в Алжире далеко не всем. Тем более что умеренные исламисты в лице ДОМ уже присутствуют в коалиционном правительстве, что не мешает им проводить собственную политику.
Исламский вызов, религия и модернизм в Алжире.
Лахоари Адди
Лахоари Адди - профессор политической социологии университета Орана. Он является автором монографического исследования по проблемам политической системы в Алжире "Тупиковый путь популизма" (1990), а также многочисленных статей по политической ситуации в Алжире, выходивших в Алжире и Франции. В 1991-1992 гг. он стажировался в Принстоне в рамках научной программы, посвященной ближневосточным исследованиям.
ИФС, вербующий сторонников как из бедняков, так и из среднего класса, всегда громогласно обвинял существующий режим как коррумпированный. Официальные представители этой группировки нечасто поминают демократию, кроме как для того, чтобы предупредить о том, что это пришлая идеология, чуждая исламу. Исламское духовенство из рядов ФНО зачастую даже посвящает свои религиозные службы нападкам на демократию, которую они откровенно обвиняют в приверженности нечестивому секуляризму. Обращая внимание на подобное отрицание демократии со стороны ИФС, военные перед запланированным вторым кругом голосования в законодательные органы выступили за остановку выборов и потребовали отставки президента Бенджадида. Военные опасались, что исламисты, получи они большинство в 2/3 на выборах в Национальную Ассамблею, не избежали бы соблазна изменить Конституцию и установить однопартийное правление собственной марки.
Попрание военными желаний большинства избирателей с тем, чтобы спасти демократию от одерживающей победу партии, которую солдаты называют антидемократической - такой предстает ситуация, которую невозможно поверить привычными ссылками из западной политической культурной традиции. В не меньшей степени ситуация парадоксальна из-за позиции различных действующих персонажей, которая сама по себе достойна уважения. Однако для того, чтобы понять внутренние логические и динамические закономерности, управляющие ситуацией в Алжире, необходимо выйти из рамок мгновенного анализа.
Может показаться, что ислам является препятствием на пути демократизации, но не следует доверять поверхностным впечатлениям и поспешным выводам. Правильно было бы понять, что ислам, каким его воспринимает среднестатистический избиратель, является тем, что в семиотике называется "языком" (language), то есть он скорее свидетель (a signifier), чем свидетельствуемый (a signified). Не имея собственной политической или экономической программы, это скорее проводник определенных настроений, чем конкретный набор существенных предложений. В политическом смысле ислам - это возглас протеста против условий существования, которые ощущаются как невыносимые, это поиск социальной справедливости, хотя ислам не предложил никаких идеологических средств для изменения окружающей социальной реальности.
Было бы чересчур поверхностным рассматривать политический ислам лишь в качестве уникальной и преходящей помехи процессу демократизации. Безусловно, он представляет собой помеху, постольку поскольку выражает тысячелетнюю утопию, которая постоянно вступает в противоречие с концептуальными категориями современности. И все же, в той версии ислама, которая представлена в речах и поступках ИФС, обнаруживается приверженность такой форме социо-экономической организации, иначе говоря, такой концепции социальных отношений и экономики, которая была бы совместима с любой формой религиозного гуманизма. Лидеры ИФС (которые являются основной действующей силой на политической арене) говорят на религиозном языке, но языке политическом, социальном и экономическом, а не на языке теологии.
Безусловно, поскольку этот демократический процесс проходит в мусульманских странах, то религиозный вопрос должен разрешаться через его дифференциацию и "автономизацию" от политической и экономической сферы. Однако в то же время религиозный вопрос связан с другими важнейшими социальными вопросами. Отделяя социальный вопрос от вопроса религиозного, можно впасть в ту же ошибку, в которую впадает исламский фанатик, для которого религия сама по себе есть конечная цель.
В этом эссе я постараюсь показать, каким образом религиозный вопрос связан с вопросом экономическим, в том смысле, что экономика не остается идеологически нейтральной, а скорее, можно сказать, выражает определенную концепцию социальных отношений в сфере производства и обмена. Я также попытаюсь показать, что демократизация в мусульманских странах должна с необходимостью проходить через политический Ислам.
Программа примирения в Алжире
Ее пытается осуществить недавно избранный президент Абдельазиз Бутефлика
ШЕСТНАДЦАТОГО сентября мало замеченный в нашей испуганной взрывами стране прошел референдум там, где люди значительно лучше, чем мы, знают, что такое терроризм - в Алжире.
Как выйти из спирали ненависти и насилия? Как достичь примирения, склеить раздробленную нацию? На эти вопросы пытается дать ответ в своем выставленном на референдум плане мирного урегулирования Абдельазиз Бутефлика, избранный президентом Алжира в апреле этого года.
С 1962 года страной безраздельно правили военные. Говорили, что Алжир - не государство, обладающее армией, а армия, обладающая государством. Но на президентских выборах 1999 года из-за внутренних раздоров военные не смогли договориться о выдвижении своего кандидата и в конце концов поддержали независимого гражданского кандидата Бутефлика, "умного и утонченного человека" (по определению итальянского журналиста Игоря Мана), бывшего министром иностранных дел в правительстве Бумедьена в 60-х годах.
Поддержанный военными, он победил на выборах, но избран был не совсем на плюралистической основе: все шесть его конкурентов в последний момент сняли свои кандидатуры, считая, что результаты выборов предопределены, и призвали своих сторонников бойкотировать их. Поэтому для президента был так важен референдум 16 сентября 1999 года. Таким способом он стремился получить поддержку народа, сделать более легитимной свою власть и грозил уйти в отставку в случае поражения. Бутефлика не устает убеждать сограждан в правильности своего плана национального примирения. Он не боится говорить с людьми, нарушать нормы президентского протокола и за три месяца уже дал больше интервью, чем все его предшественники за три десятилетия.
Президент предлагает программу "национального согласия". Он стремится стоять над схваткой, играть роль объединителя нации. "Алжир принадлежит всем своим детям, как исламистам, так и людям светским, атеистам", - не устает повторять он. Утверждение немаловажное в стране, где долгое время официальные власти считали исламистов бандитами, преступниками и категорически отказывались признать их существование и вступить с ними в диалог.
В последние месяцы в Алжире начали говорить о мире. Прежде власти утверждали, что надо бороться с террористами до победного конца, до полного их искоренения. Когда в ноябре 1994 и в январе 1995 года римская Община Святого Эгидия пригласила в Рим для переговоров ("Бесед об Алжире") представителей правительства и всех оппозиционных движений, включая объявленный вне закона ИФС, правительство Алжира отказалось участвовать во встрече. Как вмешательство во внутренние дела Алжира была осуждена "Римская платформа", намечавшая основу для достижения мира: в частности, все участники встречи признавали Алжир светским и демократическим государством (а ведь среди них были исламистские движения, в том числе ИФС). Теперь в Алжире вспомнили об этой Платформе, выразившей стремление народа к миру, вновь заговорили о мире, о поиске путей к нему.
Программа президента предусматривает уничтожение экономических причин войны - сосредоточение богатств страны, главным образом нефти, в руках военных, что обрекает молодежь на безработицу и в конце концов побуждает ее взять в руки оружие. "У нас есть продавцы смерти внутри страны и за ее пределами", - заявил президент. Считавшийся продуктом системы, ставленником военных, Бутефлика удивил и немало обеспокоил своих покровителей, объявив о начале войны с коррупцией. Он провозгласил проведение реформ, необходимых для установления мира, в частности ровное распределение доходов от продажи нефти. Решившись атаковать "политико-финансовую мафию", Бутефлика вступил на крайне опасный путь, на котором можно нажить себе немало врагов. До него в борьбу с коррупцией осмелился вступить лишь "президент-метеор" Мохамед Будьяф, убитый своим же охранником.
Но программа нового алжирского президента предполагает не только установление экономической справедливости и выходит за рамки политической игры в примирение между радикальными исламистами и властью. "Он призывает Алжир примириться с самим собой, соединить арабские, берберские, мусульманские части населения страны. Он стремится перебросить мостик памяти", - объясняет Бенджамин Стора, специалист по истории Магриба, в интервью французской газете "Фигаро". Путь к будущему примирению и согласию Бутефлика видит в новом открытии прошлого, в реорганизации коллективной памяти после сорока лет идеологической сумятицы и потери реальной истории. После 1962 года историческая память народа передавалась не через школьные учебники, искажавшие реальность, а через устное семейное предание. Поэтому нынешнее обретение потерянной истории помогает преодолеть пропасть между народом и государством.
Бутефлика склеивает разбитые кусочки Алжира, показывая многообразие его прошлого. Он говорит о величии арабо-мусульманской цивилизации, напоминая о связях Алжира и Марокко. Он стремится открыть историю алжирских евреев, имеющих вековые корни в исламских землях, и пожимает руку израильскому премьеру Эхуду Бараку. Он произносит речи по-французски, чтобы подчеркнуть длительное французское присутствие в стране. Он реабилитирует алжирских националистических деятелей и вновь вводит их в большую политику. За последние годы выросла пропасть между государством и нацией в Алжире, от чего государство в значительной степени потеряло свою легитимность. Поэтому сейчас обращение к национализму является средством преодолеть эту пропасть, вернуть власти легитимность. Но картина плюралистического Алжира, многообразия его культур, представляемая президентом через реабилитацию оказавшихся маргинальными этнических групп, позволяет выйти из узкого воинственного национализма, из замкнутости.
Алжир, разорванный на части, истерзанный войной и террором, нуждается в мире, в примирении не только политическом и социальном, но и духовном, религиозном. Это примирение можно было видеть на похоронах католического архиепископа Алжира кардинала Дюваля, в которых участвовали, не боясь террора, многие его друзья-мусульмане. Об этом примирении говорит в своем завещании отец Кристиан, один из семи монахов-траппистов, похищенных и убитых в 1996 году: "И если однажды мне случится стать жертвой терроризма, поражающего теперь всех иностранцев, живущих в Алжире, мне хотелось бы, чтобы моя община, моя Церковь, моя семья помнили, что моя жизнь была отдана Богу и этой стране... Меня не обрадовало бы, если бы любимый мною народ был без разбору обвинен в моем убийстве, это было бы слишком дорогой ценой. Слишком легко успокоить совесть, отождествляя ислам с интегризмом его экстремистов. ...Я смогу, если будет на то Господня воля, утопить взгляд во взгляде Отца, чтобы созерцать с Ним Его исламских детей так, как Он их видит, ... облеченных в дар Духа, чья тайная радость всегда будет устанавливать общность".
Результаты референдума, на котором инициатива президента получила поддержку, дают надежду на то, что Алжир будет идти по долгой и трудной дороге, ведущей к миру, что жизни десятков тысяч жертв насилия смогут стать залогом грядущего примирения и согласия.
Внешняя политика
Бойня в Алжире вызвала широкий Международный резонанс. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, выступая в Вене, заявил, что последние события в Алжире нельзя рассматривать как чисто внутреннее дело этой страны.
Тем не менее настрой на использование международных сил для выхода из глубокого кризиса, поразившего страну, дает о себе знать и в самом Алжире. Ряд политиков подверг критике армию и силы безопасности за их очевидную неспособность обеспечить защиту населения. Высшее военное руководство, переведшее армию в состояние максимальной боевой готовности, в свою очередь, оказывает давление на президента Ламина Зеруаля с тем, чтобы он принял “исключительные меры” для обеспечения безопасности мирных жителей.
Правительство США 6 января поддержало предложение Германии направить делегацию Европейского Союза (ЕС) в Алжир для того, чтобы положить конец массовым убийствам в этой стране. Позицию Германии поддержала и Франция, представители которой заявили, что все правительства должны обеспечивать мир и безопасность для своих граждан. Подобное, но более сдержанное, предупреждение высказала (как президент ЕС) Великобритания. Госдепартамент США призвал алжирское руководство позволить группе экспертов начать международное расследование деятельности в Алжире исламских экстремистов, жертвами которых за последние 6 лет стали более 60 тысяч человек. Пресс-секретарь Госдепартамента подчеркнул необходимость детально исследовать все случаи расправ.
Алжир посетила делегация Евросоюза, с которой власти не захотели вести разговор о корнях терроризма внутри страны и свели беседу к теме привнесения этого зла извне. С приехавшими через месяц представителями Европарламента уже говорили о внутреннем терроризме, но гостям пришлось выполнить рекомендации властей "не встречаться с воинствующими исламистами", что, разумеется, помешало объективной оценке ситуации и вызвало критику европейской общественности. Летом прошлого года в течение двух недель с обстановкой в Алжире знакомилась делегация ООН, члены которой тоже не имели прямых контактов с воинствующей оппозицией, но встречались с посредниками, свободно звонили им и обменивались факсами. Это был уже прогресс. А в настоящее время ведутся переговоры о поездке в АНДР группы иностранных журналистов. Одиночные репортеры там уже бывали. Посетившие Алжир содрогаются от деяний боевиков, с пониманием относятся к применяемым правительством антитеррористическим мерам, но считают, что без реформ не обойтись, так как будущее страны за политикой "золотой середины".
До сих пор правительство Алжира сопротивлялось любому внешнему вмешательству в дела страны. Однако ранее Алжир сообщал Вашингтону, что готов принять сотрудников ООН по правам человека. Тем не менее 7 января правительство Алжира отвергло призывы ЕС и США провести международное расследование. Алжирский посол во Франции заявил, что такие призывы наносят вред его стране.
За последние две недели в Алжире погибло свыше 800 человек. Последняя массовая резня произошла 3 января. Тогда более 400 человек в трех отдаленных деревнях в гористой местности на западе страны стали жертвами убийц. Убитых (включая женщин и младенцев) находили с перерезанным горлом или зарубленных топорами.
И в самом Алжире и за его пределами высказывается мысль, что власти страны были причастны к этим убийствам или, по крайней мере, закрывали глаза на некоторые из них. Тем не менее ни одна из западных стран сейчас не настаивает на применении экономических санкций против Алжира. Италия, Германия и Франция по-прежнему числятся среди покупателей алжирской нефти.
В конце марта в Алжире пребывала российская делегация во главе с руководителем аппарата правительства РФ министром Юрием Зубаковым. О важности прошедших переговоров говорит хотя бы тот факт, что в составе российской делегации было более 20 человек, представляющих министерства иностранных дел, финансов и торговли, а также целого ряда государственных компаний. В ходе визита были подписаны соглашение о военном и техническом сотрудничестве и протокол о консультациях. Симптоматично, что делегация такого уровня из России приехала в Алжир впервые за последние десять лет. Возможно, у партнеров этой североафриканской страны постепенно исчезают страхи перед террористами. Во всяком случае, Россия - первая среди тех, кто активизацией двусторонних отношений способствует этому.
Недавно в отдельных районах Средиземноморского побережья НДРА, где практически всегда тепло, небывалые снегопады нарушили движение на дорогах. В это же время в пустынных и безводных районах юго-запада страны прошли проливные дожди, повлекшие человеческие жертвы и значительные разрушения. После снега стало опять тепло, а после дождей небывалой силы песчаная буря вновь восстановила царство пустыни. Местные старики утверждают, что подобные аномалии и небывалое буйство стихий - предвестники краеугольных изменений в жизни людей. Алжирцы живут сегодня надеждами на перемены к лучшему. Они верят в то, что стабильность и мир вскоре воцарятся на их многострадальной земле.
Вопрос экономики
По всему миру ветры демократии дуют с Запада на Восток и с Севера на Юг. 80-е гг. стали свидетелями конца авторитарных моделей, падение которых во многом обусловили и предвосхитили провалы в сфере экономики. Следует признать, что успехи демократизации, часто проводимой сверху, не обязательно отражают триумф демократической идеологии в глубинах общества. Политические лидеры, еще вчера являвшиеся членами авторитарных режимов, обращаются к демократии, поскольку для них становится очевидным превосходство рынка в стимулировании экономического роста. Именно через рыночную экономику эти правители обращаются в демократическую веру. Интуиция их не подводит, поскольку законы рынка плохо согласуются с авторитарным вмешательством, выходящим за рамки необходимого минимума государственного регулирования. Юрген Хабермас (Jurgen Habermas) достаточно верно выразил эту интуицию, отметив, что законы экономической конкуренции в большой мере соответствуют юридическим и политическим основаниям формальной демократии (2).
Важно подчеркнуть тот факт, что та самая элита, которой не удалось заставить функционировать авторитарный механизм, теперь бьет в барабаны демократии. Это позволит нам понять суть сопротивления демократии и, в особенности, оценить слабость культурной и идеологической базы демократии, ту слабость, которая в Алжире обнаружила себя успехами антидемократического ИФС в избирательных кампаниях. Во многих странах посткоммунистического Востока и третьего мира демократические процессы были приведены в ход старой правящей элитой. В этих странах демократизация проявляется как процесс, направляемый сверху, как вопрос устремлений элиты, с которым не могут солидаризироваться низшие социальные классы. Тщательное исследование риторики и практики различных исполнителей ясно показывает, что в Алжире - если рассматривать случай, когда опыт проведения демократизации зашел довольно далеко - демократия как таковая не является самоцелью социально-популистского движения. Демократия замышлялась власть предержащими с тем, чтобы освободить государство от бремени экономики, таким образом давая возможность правительству отклонять социальные требования, которые оно больше не в состоянии удовлетворять. Короче говоря, демократия рассматривается в качестве средства, при помощи которого экономику - до сих пор командную "вещь" - можно было бы впредь заставить подчиняться законам рынка (3).
В то время как большинство населения, образующее контингент избирателей ИФС, воображает, что демократия представляет собой усиление государственной ответственности, власти видят в демократии средство положить конец экономике, действующей на принципе перераспределения (которая олицетворяется регулируемым ценообразованием, государственным регулированием убыточных предприятий и т.д.). Для широких народных слоев демократия означает усиление государственного вмешательства; для властей - это средство вывести государство из сферы экономики в пользу регулирования последней законами рынка. Таковы, в широком смысле, две концепции политической и экономической организации, которые противостоят друг другу в Алжире.
Современные политические лидеры, закаленные опытом пребывания у власти и наученные на собственных ошибках в области осуществления курса развития, обращаются к рынку, поскольку связывают с ним надежды на экономическое возрождение. Для представителей исламизма как противоположной крайности, усилившихся благодаря собственной популярности, соблазнительно возродить старый подход ФНО, приправив его религиозной этикой. Как если бы исламисты упрекали ФНО за неумение применить на практике собственную программу. Они же обещают осуществить именно это, лишь опираясь при этом на исламское право ("шариат").
Этого оказалось достаточно, чтобы расколоть ряды ФНО, часть членов которого перешла в ИФС. ИФС видит в себе наследника ФНО, освободившего страну от колониального правления и считающего себя партией, объединяющей всех алжирцев. В глазах ряда активистов ФНО ИФС выражает популистскую идеологию, которой изменил ФНО, сделав выбор в пользу рынка и многопартийности. Оформившийся в войне за независимость, алжирский популизм противостоит рынку, поскольку последний устанавливает экономическое неравенство, и противостоит многопартийности, поскольку последняя институциирует политическую дивергенцию общества. На протяжении практически всех 30 лет независимости эта популистская идеология была эффективна, так как государство было в состоянии удовлетворять обращенные к нему социальные требования благодаря доходам от экспорта нефти и природного газа. Когда же эти доходы иссякли, у государства больше не оказалось средств, чтобы продолжать проводить политику перераспределения. Именно отход ФНО от этой политики объясняет популярность ИФС.
Осуждение руководством ФНО срыва избирательной кампании и объявление незаконным создания Высшего Государственного Комитета под руководством Мохамеда Бодиафы ознаменовало дебют ФНО в качестве оппозиционной группировки. Конечно, по существу ФНО никогда не был средоточием реальной власти; на всем протяжении его основной функцией являлось создание видимости правовой легитимности там, где на деле осуществлялось военное правление. Хотя лидеры ФНО не признали Высший Государственный Комитет, многие члены вооруженных формирований ФНО, а также местные партийные ячейки выступили против руководства и поддержали Комитет. Новая партия, над созданием которой работал президент Бодиаф до момента своей гибели 29 июня 1992 г. напоминает ФНО, являясь скорее прислугой, чем носителем власти. С таких позиций физическое устранение Бодиафы едва ли может изменить ситуацию: пока в перспективе остаются новые выборы, властям будет нужна партия для представления своих кандидатов и обеспечения видимости правовой легитимности.
Если доминантой политической жизни будет оставаться конфликт между ФНО и исламистами, то будущее демократии представляется в пессимистическом свете, поскольку как ФНО, так и ИФС, исповедывающие вариации одной и той же политической идеологии, рассматривают себя в качестве единственных партий. Разрушение политической культуры однопартийного правления должно стать первым шагом в строительстве демократии; в противном случае демократия никогда не будет построена. Демократия коренится в идее коллективного представительства; партии же всего лишь переводят эту идею на язык правовой и политической практики. Это означает, что включение демократического механизма подразумевает такие трансформации, к пониманию которых еще не подошли недавно обращенные в демократическую веру. Не стоит рассчитывать, что демократия автоматически возникнет из законов рынка. Эти законы сами по себе суть представления культуры, рационализирующие акты производства и обмена, и ставящие сферу экономики в автономное положение по отношению к сферам политики и религии.
Результаты выборов, проводившихся 26 декабря 1991 г., подтвердили, что демократия не отражала народных устремлений: значительное большинство избирателей сделало свой выбор в пользу Исламского Фронта Спасения, чьи воинствующие активисты без конца твердят о богохульстве демократии. Подобные результаты должны служить напоминанием о том, что демократизация общественной жизни не может зависеть исключительно от доброй воли правителей. Необходимым условием является наличие гражданской культуры, пропитывающей сферу социальных отношений, а также наличие такой экономической ситуации, при которой борьба за средства существования не становится безысходной для общественных классов, находящихся в заведомо невыгодном положении. Экономические кризисы всегда представляют благодатную почву для популизма и демагогических обещаний. В отсутствие политической дифференциации и секуляризации общественной жизни такие кризисы также представляют благодатную почву для религиозного экстремизма. Популярность политического Ислама объясняется тем, что он обещает возобновить ту политику перераспределения, которую доходы от нефти позволяли проводить на протяжении 60-70-х гг., времени экономического популизма ФНО.
Таким образом поддержка ИФС не была основана исключительно на приверженности религиозной догме. Избиратели проголосовали за ИФС для того, чтобы наказать режим, который не только оказался не в состоянии сдержать свои обещания, но и объявил об отказе от своих обязательств, взятых на себя в эйфории сразу после обретения независимости. Более того, избиратели высказались в пользу откровенно религиозной партии в надежде, что страх перед Богом поможет обуздать коррупцию, уменьшить социальную несправедливость и умерит аппетиты властей. Исламское социальное сознание не признает разграничения общества по различным интересам, будь то экономические, идеологические или какие бы то ни было иные. Религия может стать средством, помогающим скрыть эти разграничения. Таким образом религия призвана для того, чтобы можно было избежать создания институтов, выражающих наличие в обществе социальных и идеологических различий. Но все это основывается на представлении, согласно которому религия способна устранить социальные различия, а власть предержащие будут удерживаться в известных границах исключительно при помощи страха божьего. Интернализация этого страха (то, что Ибн Халдун (Ibn Khaldun) называет "вази" или тормоз) обладает тем преимуществом, что не угрожает некоему мифическому единству общества, в то время как многопартийность содержала бы в себе подобную угрозу. Именно в таком контексте религия вторгается в область дефиниций сферы политического и процесса демократизации. Мобилизация Ислама обуславливает отказ от политического модернизма постольку, поскольку такой модернизм, покоящийся на принципе личной свободы, признает, институционализирует и регулирует социальные и идеологические различия внутри общества.
Нефть
Впервые промышленные запасы нефти были открыты в Алжире в 1956 году на месторождении Хасси Мессауд. Однако большая часть территории Алжира продолжает оставаться неразведанной, хотя считается весьма перспективной на нефть и газ. Работающие в стране зарубежные компании за последние несколько лет открыли ряд значительных по запасам нефтяных и газовых месторождений. В силу последних обстоятельств в ближайшем будущем доказанные запасы нефти Алжира могут существенно возрасти. По качеству алжирская нефть считается одной из лучших в мире. Крупнейшим месторождением нефти в Алжире сегодня продолжает оставаться Хасси Мессауд, запасы которого оцениваются примерно в 6,5 млрд. баррелей (что составляет около 70% доказанных запасов нефти Алжира). Кроме Хасси Мессауд, Алжирская Sonatrach работает также на месторождениях Tin Fouye Tabankort Ordo, Зарзайтин, Хауд Беркай/Бен Кахла, Руд эль-Багуль, Эль-Гасси, Эль-Агриб, на месторождении газа Хасси Эр'Мель и др. Одним из самых крупных объединений компаний в Алжире является консорциум в составе Anadarco, Lasmo и Maersk Oile (Дания), который работает на нефтяном месторождении Южный Хасси Бяркин. В январе 1999 года Алжирская Sonatrach и Oryx Energy подписали рассчитанный на пять лет контракт, подразумевающий проведение геологоразведочных работ (28,8 млн. долларов) на структуре Тимиссит в юго-восточном Алжире. Испанская CEPSA договорилась с Sonatrach о проведении совместных работ на нефтяном месторождении Куюба. Не так давно была завершена разработка программы развития и реорганизации Алжиркой государственной компании Sonatrach. На ее реализацию планируется выделить около 20 млрд. долларов. Отсутствием амбиций руководство компании явно не страдает, так как Sonatrach намерена завоевать позиции лидера среди мировых нефтяных компаний.
Торговля
Алжир на самом деле очень интересный и выгодный с точки зрения торгового сотрудничества партнер. Знаменитые алжирские вина по своему качеству не уступают французским. Алжирское вино покупают США, Канада и, главное, сама Франция. Торговля вином - перспектива для сделок столь же выгодная, как и торговля фруктами: в Алжире, например, произрастает 900 видов фиников! Что касается России, то здесь с удовольствием купят бытовую технику российского производства, электронные приборы, есть перспективы для расширения военно-технического сотрудничества. Недавно, например, НДРА закупил у РФ три комплекта новой мобильной системы радиотехнической разведки на сумму 8,5 млн. долл. В ходе прошедшего недавно в Москве второго российско-алжирского бизнес-форума стало ясно, что сотрудничество двух стран активно развивается и в будущем может принести значительную выгоду обеим странам от деятельности построенных россиянами в Алжире предприятий металлургической, машиностроительной, химической индустрии, добывающих и перерабатывающих нефтегазовых комплексов, а также от производства стройматериалов. Участвовавшие в форуме АО "Роснефтегазстрой", ВО "Машиноимпорт", "Интеррос" и другие российские государственные и частные компании подписали новые краткосрочные и долгосрочные контракты.
Но главный алжирский товар - туризм. По свидетельству знатоков, туристический потенциал страны огромен и подобен целине. Приехавшие на отдых будут здесь не только купаться в кристально чистом море, загорать на великолепных пляжах, ходить в горы и пить чай, наблюдая незабываемые лунные пейзажи на границе Сахары. Они, в отличие от курортов Европы, смогут увидеть не загрязненную иностранными (чаще всего американскими) вкраплениями экзотику, не избалованный обслуживающий персонал, почувствуют "запах нации". Этот запах был бы, видимо, на самом деле хорош, если бы не страх путешественников перед террористами. За последние годы алжирские власти стали более открытыми и терпимыми к критике. Они стали значительно реже обвинять во "вмешательстве во внутренние дела" тех иностранных представителей, кто упрекал их в неспособности защитить свой народ.
Алжир между тем продолжает жить своей трудной жизнью, а правительство не прекращает попыток усилить привлекательность своего государства для иностранных туристов, предпринимателей и инвесторов, не уставая убеждать другие страны в том, что для обеспечения безопасности используются все меры. Официальные власти, видимо, надеются на то, что активизация внешних связей засвидетельствует необратимость перемен и вкупе с антитеррористическими мерами будет способствовать стабилизации и гражданскому согласию в обществе.
Список используемой литературы.
Журнал «Россия и мусульманский мир» №2 1998 г.
Журнал «Новое время» № 2–3 1998 г.
Журнал «Новое время» № 24 1997 г.
Internet: www.rambler.ru (Поиск: Алжир).
Журнал «Мировая экономика и международные отношения» № 3.
|
