А
Б В
Г Д
Е Ж
З И
К Л
М Н
О П
Р С
Т У
Ф Х
Ц Ч
Ш Э
Ю Я
Реферат: Естественнонаучное знание эпохи Возрождения и построения новой картины мира.
Естественнонаучное знание эпохи Возрождения и построения новой картины мира.
Естественно-научное знание эпохи Возрождения и построение новой картины мира. ____________________________________________________________ Возрожденческая трактовка диалектики. Николай Кузанский и принцип совпадения противоположностей Одним из характерных представителей ренессансной философии был Николай Кузанский (1401-1464). Анализ его учения позволяет особенно ясно увидеть различия между древнегреческой и возрожденческой трактовками бытия. Николай Кузанский, как и большинство философов его времени, ориентировался на традицию неоплатонизма. Однако при этом он переосмыслил учение неоплатоников, начиная с центрального для них понятия единого. У Платона и неоплатоников, как мы знаем, единое характеризуется через противоположность "иному", не-единому. Эта характеристика восходит к пифагорейцам и элеатам, противопоставлявшим единое многому, предел - беспредельному. Кузанец, разделяющий принципы христианского монизма, отвергает античный дуализм и заявляет, что "единому ничто не противоположно". А отсюда он делает характерный вывод: "единое есть все" - формула, звучащая пантеистически и прямо предваряющая пантеизм Джордано Бруно. Эта формула неприемлема для христианского теизма, принципиально отличающего творение ( "все" ) от творца (единого); но, что не менее важно, она отличается и от концепции неоплатоников, которые никогда не отождествляли единое со "всем". Вот тут и появляется новый, возрожденческий подход к проблемам онтологии. Из утверждения, что единое не имеет противоположности, Кузанец делает вывод, что единое тождественно беспредельному, бесконечному. Бесконечное - это то, больше чего ничего не может быть, Кузанец поэтому называет его "максимумом"; единое же - это "минимум". Николай Кузанский, таким образом, открыл принцип совпадения противоположностей (coincidentia oppositorum) - максимума и минимума. Чтобы сделать более наглядным этот принцип, Кузанец обращается к математике, указывая, что при увеличении радиуса круга до бесконечности окружность превращается в бесконечную прямую. У такого максимального круга диаметр становится тождественным окружности, более того - с окружностью совпадает не только диаметр, но и центр, а тем самым точка (минимум) и бесконечная прямая (максимум) представляют собой одно и то же. Аналогично обстоит дело с треугольником: если одна из его сторон бесконечна, то и другие две тоже будут бесконечными. Таким образом доказывается, что бесконечная линия есть и треугольник, и круг, и шар. Совпадение противоположностей является важнейшим методологическим принципом философии Николая Кузанского, что делает его одним из родоначальников новоевропейской диалектики. У Платона, одного из крупнейших диалектиков античности, мы не находим учения о совпадении противоположностей, поскольку для древнегреческой философии характерен дуализм, противопоставление идеи (или формы) и материи, единого и беспредельного. Напротив, у Кузанца место единого теперь занимает понятие актуальной бесконечности, которое и есть, собственно, совмещение противоположностей - единого и беспредельного. Проведенное, хотя и не всегда последовательно, отождествление единого с бесконечным впоследствии повлекло за собой перестройку принципов не только античной философии и средневековой теологии, но и античной и средневековой науки - математики и астрономии. Ту роль, какую у греков играло неделимое (единица), вносящее меру, предел как в сущее в целом, так и в каждый род сущего, у Кузанца выполняет бесконечное - теперь на него возложена функция быть мерой всего сущего. Если бесконечность становится мерой, то парадокс оказывается синонимом точного знания. И в самом деле, вот что вытекает из принятых Кузанцем предпосылок: "...если бы одна бесконечная линия состояла из бесконечного числа отрезков в пядь, а другая - из бесконечного числа отрезков в две пяди, они все-таки с необходимостью были бы равны, поскольку бесконечность не может быть больше бесконечности". Как видим, перед лицом бесконечности всякие конечные различия исчезают, и двойка становится равна единице, тройке и любому другому числу. В геометрии, как показывает Николай Кузанский, дело обстоит так же, как и в арифметике. Различение рациональных и иррациональных отношений, на котором держалась геометрия греков, Кузанец объявляет имеющим значение только для низшей умственной способности - рассудка, а не разума. Вся математика, включая арифметику, геометрию и астрономию, есть, по убocesћ еждению Кузанца, продукт деятельности рассудка; рассудок как раз и выражает своей основной принцип в виде запрета противоречия, то есть запрета совмещать противоположности. Николай Кузанский возвращает нас к Зенону с его парадоксами бесконечности, с тем, однако, различием, что Зенон видел в парадоксах орудие разрушения ложного знания, а Кузанец - средство созидания знания истинного. Правда, само это знание имеет особый характер - оно есть "умудренное неведение". Тезис о бесконечном как мере вносит преобразования и в астрономию. Если в области арифметики и геометрии бесконечное как мера превращает знание о конечных соотношениях в приблизительное, то в астрономию эта новая мера вносит, кроме того, еще и принцип относительности. И в самом деле: так как точное определение размеров и формы мироздания может быть дано лишь через отнесение его к бесконечности, то в нем не могут быть различены центр и окружность. Рассуждение Кузанца помогает понять связь между философской категорией единого и космологическим представлением древних о наличии центра мира, а тем самым - о его конечности. Осуществленное им отождествление единого с беспредельным разрушает ту картину космоса, из которой исходили не только Платон и Аристотель, но и Птолемей и Архимед. Для античной науки и большинства представителей античной философии космос был очень большим, но конечным телом. А признак конечности тела - это возможность различить в нем центр и периферию, "начало" и "конец". Согласно Кузанцу, центр и окружность космоса - это бог, а потому хотя мир не бесконечен, однако его нельзя помыслить и конечным, поскольку у него нет пределов, между которыми он был бы замкнут. Бесконечная вселенная Коперника и Бруно. Гелиоцентризм Эти положения Кузанца противоречат принципам аристотелевской физики, основанной на различении высшего - надлунного и низшего - подлунного миров. Кузанец разрушает конечный космос античной и средневековой науки, в центре которого находится неподвижная Земля. Тем самым он подготовляет коперниканскую революцию в астрономии, устранившую геоцентризм аристотелевско-птолемеевской картины мира. Вслед за Николаем Кузанским Коперник (1473-1543) пользуется принципом относительности и на нем основывает новую астрономическую систему. Характерная для Николая Кузанского тенденция мыслить высшее начало бытия как тождество противоположностей (единого и бесконечного) была результатом пантеистически окрашенного сближения бога с миром, творца с творением. Эту тенденцию еще более углубил Джордано Бруно (1548-1600), создав последовательно пантеистическое учение, враждебное средневековому теизму. Джордано Бруно опирался не только на Николая Кузанского, но и на гелиоцентрическую астрономию Николая Коперника. Согласно учению Коперника, Земля, во-первых, вращается вокруг своей оси, чем объясняется смена дня и ночи, а также движение звездного неба. Во-вторых, Земля вращается вокруг Солнца, помещенного Коперником в центр мира. Таким образом, Коперник разрушает важнейший принцип аристотелевской физики и космологии, отвергая вместе с ним и представление о конечности космоса. Вслед за Кузанцем Коперник считает, что Вселенная неизмерима и безгранична; он называет ее "подобной бесконечности", одновременно показывая, что размеры Земли но сравнению с размерами Вселенной исчезающе малы. Отождествляя космос с бесконечным божеством, Бруно получает и бесконечный космос. Снимая, далее, границу между творцом и творением, Бруно разрушает и традиционную противоположность формы - как начала неделимого, а потому активного и творческого, с одной стороны, и материи как начала беспредельного, а потому пассивного, с другой. Бруно, таким образом, не только передает самой природе то, что в средние века приписывалось богу, а именно активный, творческий импульс. Он идет значительно дальше, отнимая у формы и передавая материи то начало жизни и движения, которое со времен Платона и Аристотеля считалось присущим именно форме. Природа, согласно Бруно, есть "бог в вещах". Пантеизм Бруно прокладывал путь к материалистическому пониманию природы. Неудивительно, что учение Бруно было осуждено церковью как еретическое. Инквизиция требовала, чтобы итальянский философ отрекся от своего учения. Однако Бруно предпочел смерть отречению, и в 1600 году был сожжен на костре. Новое соотношение между материей и формой, новое понимание материи свидетельствует о том, что в XVI веке сформировалось сознание, существенно отличное от античного. Если для древнегреческого филocesћ ософа предел выше беспредельного, завершенное и целое прекраснее незавершенного, то для философа эпохи Возрождения возможность богаче актуальности, движение и становление предпочтительнее неподвижно-неизменного бытия. И не случайно в этот период особо притягательным оказывается понятие бесконечного: парадоксы актуальной бесконечности играют роль своего рода метода не только у Николая Кузанского и Джордано Бруно, но и у таких выдающихся ученых конца XVI-начала XVII века, как Галилей и Кавальери. юсррчютрэшя ш т рстрюэюьшю. Есыш т юсырстш рршфьхтшъш ш ухюьхтршш схсъюэхчэюх ъръ ьхрр ярхтррщрхт чэрэшх ю ъюэхчэых сюютэюшхэшях т яршсышчштхыьэюх, тю т рстрюэюьшю этр эютря ьхрр тэюсшт, ърюьх тюую, хщх ш яршэцшя ютэюсштхыьэюстш. И т срьюь фхых: тръ ъръ тючэюх юярхфхыхэшх ррчьхрют ш фюрьы ьшрючфрэшя ьюцхт сыть фрэю ышшь чхрхч ютэхсхэшх хую ъ схсъюэхчэюстш, тю т эхь эх ьюуут сыть ррчышчхэы цхэтр ш юъруцэюсть. Ррссуцфхэшх Кучрэцр яюьюурхт яюэять стячь ьхцфу фшыюсюфсъющ ъртхуюршхщ хфшэюую ш ъюсьюыюушчхсъшь ярхфстртыхэшхь фрхтэшх ю эрышчшш цхэтрр ьшрр, р тхь срьыь - ю хую ъюэхчэюстш. Осущхсттыхээюх шь ютюцфхсттыхэшх хфшэюую с схсярхфхыьэыь ррчрушрхт ту ърртшэу ъюсьюср, шч ъютюрющ шсхюфшыш эх тюыьъю Пыртюэ ш Аршстютхыь, эю ш Птюыхьхщ ш Архшьхф. Дыя рэтшчэющ эруъш ш сюыьшшэсттр ярхфстртштхыхщ рэтшчэющ фшыюсюфшш ъюсьюс сыы ючхэь сюыьшшь, эю ъюэхчэыь тхыюь. А яршчэръ ъюэхчэюстш тхыр - этю тючьюцэюсть ррчышчшть т эхь цхэтр ш яхршфхршю, "эрчрыю" ш "ъюэхц". Сюуырсэю Кучрэцу, цхэтр ш юъруцэюсть ъюсьюср - этю сюу, р яютюьу хютя ьшр эх схсъюэхчхэ, юфэръю хую эхыьчя яюьысышть ш ъюэхчэыь, яюсъюыьъу у эхую эхт ярхфхыют, ьхцфу ъютюрыьш юэ сыы сы чрьъэут. Бхсъюэхчэря тсхыхээря Кюяхрэшър ш Бруэю. Гхышюцхэтршчь Этш яюыюцхэшя Кучрэцр ярютштюрхчрт яршэцшярь рршстютхыхтсъющ фшчшъш, юсэютрээющ эр ррчышчхэшш тысшхую - эрфыуээюую ш эшчшхую - яюфыуээюую ьшрют. Кучрэхц ррчрушрхт ъюэхчэыщ ъюсьюс рэтшчэющ ш срхфэхтхъютющ эруъш, т цхэтрх ъютюрюую эрхюфштся эхяюфтшцэря Зхьыя. Тхь срьыь юэ яюфуютютыяхт ъюяхрэшърэсъую рхтюыюцшю т рстрюэюьшш, устррэштшую ухюцхэтршчь рршстютхыхтсъю-ятюыхьххтсъющ ърртшэы ьшрр. Всыхф чр Ншъюырхь Кучрэсъшь Кюяхрэшъ (1473-1543) яюыьчухтся яршэцшяюь ютэюсштхыьэюстш ш эр эхь юсэютытрхт эютую рстрюэюьшчхсъую сшстхьу. Хрррътхрэря фыя Ншъюыря Кучрэсъюую тхэфхэцшя ьысышть тысшхх эрчрыю сытшя ъръ тюцфхсттю ярютштюяюыюцэюстхщ (хфшэюую ш схсъюэхчэюую) сыыр рхчуыьтртюь ярэтхшстшчхсъш юърршхээюую ссышцхэшя сюур с ьшрюь, ттюрцр с ттюрхэшхь. Эту тхэфхэцшю хщх сюыхх ууыусшы Дцюрфрэю Бруэю (1548-1600), сючфрт яюсыхфютртхыьэю ярэтхшстшчхсъюх учхэшх, тррцфхсэюх срхфэхтхъютюьу тхшчьу. Дцюрфрэю Бруэю юяшррыся эх тюыьъю эр Ншъюыря Кучрэсъюую, эю ш эр ухышюцхэтршчхсъую рстрюэюьшю Ншъюыря Кюяхрэшър. Сюуырсэю учхэшю Кюяхрэшър, Зхьыя, тю-яхртых, тррщрхтся тюъруу стюхщ юсш, чхь юсъясэяхтся сьхэр фэя ш эючш, р тръцх фтшцхэшх чтхчфэюую эхср. Вю-ттюрых, Зхьыя тррщрхтся тюъруу Сюыэцр, яюьхщхээюую Кюяхрэшъюь т цхэтр ьшрр. Тръшь юсррчюь, Кюяхрэшъ ррчрушрхт трцэхщшшщ яршэцшя рршстютхыхтсъющ фшчшъш ш ъюсьюыюушш, юттхруря тьхстх с эшь ш ярхфстртыхэшх ю ъюэхчэюстш ъюсьюср. Всыхф чр Кучрэцхь Кюяхрэшъ счштрхт, чтю Всхыхээря эхшчьхршьр ш схчуррэшчэр; юэ эрчытрхт хх "яюфюсэющ схсъюэхчэюстш", юфэютрхьхээю яюърчытря, чтю ррчьхры Зхьыш эю срртэхэшю с ррчьхррьш Всхыхээющ шсчхчрющх ьрыы. Отюцфхсттыяя ъюсьюс с схсъюэхчэыь сюцхсттюь, Бруэю яюыучрхт ш схсъюэхчэыщ ъюсьюс. Сэшьря, фрыхх, уррэшцу ьхцфу ттюрцюь ш ттюрхэшхь, Бруэю ррчрушрхт ш тррфшцшюээую ярютштюяюыюцэюсть фюрьы - ъръ эрчрыр эхфхышьюую, р яютюьу рътштэюую ш ттюрчхсъюую, с юфэющ стюрюэы, ш ьртхршш ъръ эрчрыр схсярхфхыьэюую, р яютюьу ярссштэюую, с фруующ. Бруэю, тръшь юсррчюь, эх тюыьъю яхрхфрхт срьющ яршрюфх тю, чтю т срхфэшх тхър яршяшсытрыюсь сюуу, р шьхээю рътштэыщ, ттюрчхсъшщ шьяуыьс. Оэ шфхт чэрчштхыьэю фрыьшх, ютэшьря у фюрьы ш яхрхфртря ьртхршш тю эрчрыю цшчэш ш фтшцхэшя, ъютюрюх сю трхьхэ Пыртюэр ш Аршстютхыя счштрыюсь яршсущшь шьхээю фюрьх. Пршрюфр, сюуырсэю Бруэю, хсть "сюу т тхщрх". Прэтхшчь Бруэю ярюъырфытры яуть ъ ьртхршрышстшчхсъюьу яюэшьрэшю яршрюфы. Нхуфштштхыьэю, чтю учхэшх Бруэю сыыю юсуцфхэю цхръютью ъръ хрхтшчхсъюх. Иэътшчшцшя трхсютрыр, чтюсы штрыьяэсъшщ фшыюсюф ютрхъся ют стюхую учхэшя. Офэръю Бруэю ярхфяючхы сьхрть ютрхчхэшю, ш т 1600 уюфу сыы сюццхэ эр ъюстрх. Нютюх сюютэюшхэшх ьхцфу ьртхршхщ ш фюрьющ, эютюх яюэшьрэшх ьртхршш стшфхтхыьсттухт ю тюь, чтю т XVI тхъх сфюрьшрютрыюсь сючэрэшх, сущхсттхээю ютышчэюх ют рэтшчэюую. Есыш фыя фрхтэхурхчхсъюую фшыocesћ
|
